Осторожно! Двери открываются… Часть 1 - Ольга Михайлова

Ребята прибавили скорость, ни на шаг, не отставая от Наставника. Не хватало им только обуглиться здесь. Определить, сколько они прошагали километров, ребята не могли, совершенно потеряв счет времени. Боковые тоннели все не прекращались. Отличить их ветку можно было только по наличию в стенах серебристых «убийц» резонаторов. Чем дальше они шли, тем сильнее нарастало странное беспокойство, пока ничем не обоснованное. Наставник затормозил и резко повернул направо, нырнув в боковую едва заметную нишу. Пошарил рукой по стене, что-то нажал или переключил, отчего подземные ответвления впереди и проход, по которому они двигались, подернулись дымкой, словно это была голограмма, а не реальность. Постояв немного перед изменяющейся на глазах картиной, путешественники увидели впереди, буквально в пяти метрах от себя, всего три прохода. Наставник уверенно шагнул в центральный, ученики двинулись за ним следом. Серебристые резонаторы исчезли, стены стали идеально гладкими, будто их долгое время полировали. Андрей дотронулся до поверхности и понял, что они идут уже не по земляному тоннелю, а какому – то каменному мешку. Через каждые семь метров в стену были вставлены факелы. Но странное дело, огонь, исходящий от них, не был горячим, хотя вид у него был самый, что ни на есть настоящий, только совершенно не коптил. Полкилометра они прошли исключительно прямо, как по линейке и в полном молчании. Одна Тамара странно мотала головой из стороны в сторону, разглядывая то, что не мог увидеть Андрей. Наконец он не выдержал и спросил, силясь внутренним видением рассмотреть хоть что-то, но взгляд его упирался лишь в полости, ничего больше не фиксируя:

– Ты что это такая удивленная, видишь что-то интересное?

– Полости видишь? – почему – то шепотом спросила она.

– Ни фига я их не вижу, скорее чувствую.

– В этих камерах полным полно всякой всячины: начиная от странных приборов и аппаратов, заканчивая старинными кипами свитков. Эти полости буквально нашпигованы артефактами, о которых человечеству приходится пока еще только мечтать.

В разговор вмешался Наставник:

– В свое время, каждое материализованное знание, которое здесь находится, найдет свое применение в человеческой цивилизации. Остается лишь надеяться и подготавливать реальность так, чтобы все это было использовано в позитивном ключе. Если же эти хранилища всплывут на поверхность раньше времени, люди просто поуничтожают друг друга, т.к. технологии, спрятанные здесь, дают практически ничем не ограниченную власть, преобладание над другими. Зачем же плодить раздор и агрессию у негативно настроенного человечества.

– Но ведь не все такие. Есть и достойные, сумеющие сейчас использовать некоторые артефакты для ускорения развития цивилизации, – сказала Тамара, продолжая визуальное изучение таинственных полостей.

На что Наставник ответил, ни чуть не смутившись:

– Безусловно, ты права. Но в своем большинстве основная масса населения, а это 99,9%, настроена исключительно агрессивно. Вот и представь, если они узнают, что некая ценность попала в руки одного, пусть даже группы людей.

– Да их просто сомнут, уничтожат и завладеют тем, чем даже воспользоваться не сумеют. Получится, что знание погибнет, так и не сумев изменить жизнь человека в лучшую сторону, – проговорил Андрей.

– Зоопарк, – кивнула Тамара, явно довольная тем, что сама только недавно «слезла с дерева».

– Не нам судить, мы можем лишь максимально подготавливать обстоятельства так, чтобы человек менялся изнутри наружу, а не наоборот, – горько усмехнулся Наставник.

Впереди забрезжил странный свет. Путешественники практически вплотную подошли к белому светящемуся сооружению и остановились, рассматривая любопытную конструкцию.

– Это психо – энергетический барьер, своего рода фильтр, не позволяющий пройти дальше человеку с нечистыми намерениями и тяжелым сердцем. Если к нему подходит негативно настроенный человек, то он будет испытывать на себе крайне неприятные воздействия: головная боль, боли в животе, суставах, тошнота, головокружение, и в итоге страх, паника, желание быстрее выйти отсюда, – сказал Наставник, мягко улыбаясь ученикам.

– Ничего этого нет, просто какое – то странное спокойствие и уверенность, что все пока идет правильно, – сказала Тамара, глядя деду в глаза.

– И у меня нет никаких негативных ощущений, но вот уверенности, что нужно идти дальше – нет.

– Почему? – спросила Тамара.

– Не знаю, просто кажется, что мы можем побеспокоить нечто…

– Когда кажется, креститься надо, – махнула она рукой и подошла поближе.

Барьер был похож на тонко сплетенную световую решеточку, что казалось, ткни ее пальцем, и она порвется. По ней вверх – вниз распространялись голубые искры, точно она была электрической. Андрей подошел к девушке и успокоился: поле решетки мягко покалывало его тело, словно он все его отлежал. Никакого внутреннего напряжения и беспокойства не было. Андрей просунул руку сквозь решетку и не почувствовал ничего, кроме леденящего холода.

– Там как в склепе, брр, холодина, – он вытащил руку обратно и потер, пытаясь хоть немного согреть.

Наставник взял его ладонь в свои руки, и, та мгновенно потеплела. Мало того, все тело наполнилось блаженным теплом и уверенностью. Тоже самое он проделал с Тамариным телом.

– Там действительно очень холодно, – сказал он, наполняя ее тело необходимой энергией.

Теперь его ученики стояли одетые, словно в воздушные скафандры – термокамеры. Тело практически полностью охватывала плотная воздушная среда, оставляя между собой и кожей небольшое пространство, заполненное воздухом подземелья. Открытыми оставались только глаза.

– Ты нас что, в космос собираешься запускать? – хмыкнула Тамара, ощупывая «обновку».

– Практически угадала. Это необходимые меры предосторожности для вас и для того, кто там сейчас находится. Биологическая среда, сконцентрированная вокруг вашего тела, может сильно ему повредить, также как и его – вам.

– Ох уж мне эти таинственные катакомбы, – улыбнулся Андрей и опять сунул руку через решетку. – Здорово, никакого понижения температуры.

Маг кивком головы показал ученикам следовать за ним. Все трое, осторожно ступая через психо – энергетический барьер, вошли в просторное каменное помещение с огромными каменными колоннами, уходящими к самому потолку, который совершенно терялся во тьме. Помещение освещали всего два горящих факела с холодным пламенем у самого входа. Это было странное место, куда они должны были добраться пешком, чтобы своими глазами увидеть то, что предстало перед ними сейчас.

Посередине громадного помещения на каменной плите сидел человек. Самый обычный человек неопределенного возраста из – за того, что волосы на его голове и борода отрасли буквально до колен. Тело его было настолько худым, что можно было рассмотреть практически каждую косточку тоненького скелета. Бледные, почти бело – желтого цвета впалые щеки, словно перед ними в позе лотоса сидел мертвец. От долгого пребывания и добровольного заточения в каменном мешке ногти отрасли сантиметров на двадцать. Ветхая одежда, похожая на длинную холщовую рубаху, висела на костлявых плечах представителя человеческой расы. Присмотревшись получше, Тамара определила приблизительный возраст мужчины – 33 – 35 земных лет. Но вот, сколько он уже так просидел со дня своего заточения, сказать она не могла.

Сидящий человек не вызывал ни отвращения, ни жалости, скорее это было похоже на трепетное сострадание и любовь, которую испытывали к соотечественнику его потомки. По земным меркам он был просто дряхлым стариком, но молодая кожа, крепкий скелет и отсутствие возрастных изменений говорили об обратном.

– Он живой, – прошептала Тамара одними губами, словно боясь разбудить сидящего. – И мертвый. Это смерть? Он ведь не дышит.

– Нет, малыш. Он, считай, живее всех живых, как это ни странно. Он дышит, но так медленно, что человеческий глаз просто не в состоянии зафиксировать движение грудной клетки. Все обменные процессы в клетках сохранены, только очень замедленны. Этот своего рода анабиоз человеческого организма называется самадхи. В этом состоянии человек как бы консервирует свое физическое тело на очень долгое время и переходит для работы на другой энергетический уровень. Он добровольно отказывается от земных желаний, посвящая свою жизнь помощи человечеству в целом.

– Но ведь эта помощь практически незаметна, люди не меняются! – запротестовали ученики.

– Нет, меняются, но очень медленно. Нельзя резко вносить изменения в человеческую жизнь, людей тогда не останется. Человек очень хрупок по своей сути. Вот поэтому все изменения сначала происходят на тонком уровне и как отголосок, мощная волна постепенно распространяются на физический уровень. Сама наша реальность достаточно жесткая и фиксированная. Чтобы ее изменить, необходимо провести массу работы на других планах, не ломая того, что уже есть. Быстрые изменения в фиксированной реальности ничему не учат. Они способны породить лишь непонимание, недоверие и, как следствие, агрессию.